Глава 7 - Конец одиночества

Пробравшись в Зону, я вновь вышел к железнодорожной насыпи. Ближайшая база ученых располагалась западнее, в низине, на месте пересохшего озера «Янтарь», рядом с одноимённым заводом. Можно было дать кругаля и уже хоженой дорогой пробраться к базе Долга, там отдохнуть, а потом проторенной тысячей сталкеров тропой выйти к бункеру. Будь на базе Долга люди, так и следовало бы сделать. Но мне хотелось добраться до ученых быстрее и с меньшими сюрпризами по дороге. Поразмыслив, я выбрал короткий путь. Мысленно я уже был с людьми, и хотя, на отправленное броадкастом в сеть сообщение «есть кто живой?» мне никто не ответил, я не сомневался в том, что на базе обязательно кто-то должен выжить.

Та самая, короткая дорога к бункеру ученых лежала через болота и заброшенную базу «чистого неба», а половину этого пути можно было прошагать по железнодорожной насыпи. К тому же, мне хотелось визуально оценить повреждения от ударной волны. Сомнений в том, что весь апокалипсис был последствием ядерного взрыва рядом с зоной, у меня не осталось. Тем более я сам видел, каким образом нейтрализовывалось радиационное излучение. Мне пришла в голову мысль - надо будет поэкспериментировать с найденными артефактами, могут ли они «выводить радиацию» ускоряя полураспад, или просто поглощают «быстрые частицы», не давая им повредить окружающий материальный мир?

Я взобрался на насыпь и осторожно пошел вдоль заросших травой и кустами железнодорожных путей. Идти было просто, так как шпалы и земля со временем выровнялись и почти нигде не приходилось подстраивать шаг. К тому же, оказалось, что многие участки дороги успели разобрать и растащить. Вероятно, по «садовым участкам»? Хорошие опоры в хозяйстве всегда сгодятся, а кто их в зону специально попрёт? Никто. Вот видать и собирались сталкеры с ломами вместо автоматов, сшибали гвозди и болты со шпал и утаскивали железные двутавры и пропитанные креозотом бруски к себе на базу… Куда и кто - не знаю, ибо не видел в живую такого идиотизма. Рынды на базах и в деревнях видел, но это всего метр рельсины, а тут мне, по ходу, попадались довольно длинные безрельсовые участки. Ну фиг с ними… Надо за дорогой следить, а не ребусы разгадывать. К тому же, пока я шел, погода прояснилась, тучки разбежались и снова стало по июльски жарко.

Осматриваясь в процессе движения, я отметил про себя, что повреждения с левой стороны насыпи, были хоть и обширные, но не такими страшными, как можно было подумать, услышав «ударная волна от ядерного взрыва». Полчаса ходьбы и вот - поваленных деревьев уже не встретить. Вспоминая учебники «гражданской обороны», я пытался прикинуть - какой мощности должен быть ядерный взрыв, чтобы на равнине ударная волна прошла, скажем, десять километров и при этом сохранила энергию повалить дерево?... По-моему, либо взрыв должен быть очень сильным, либо эпицентр его располагаться где-то рядом. Всякие фантастические фильмы, как-то «терминаторы», с ударной волной разрушающей всё от горизонта до горизонта, всегда выглядели для меня бредом сивой кобылы. Её мощность должна очень быстро падать с удалением от эпицентра. Их - взрывов, снаружи, похоже, было несколько.

Размышляя подобным образом я медленно, но верно пробирался к цели. Слева, внизу местность изменилась и теперь, с насыпи казалось, что там лежит большое разбитое зеркало, отражая синеву неба в открытой болотной воде и торчащие из неё высохшие стволы деревьев, да голые ветки кустов какого-то ивняка. Справа начинался лес, тоже заболоченный. Деревья тут были сильными и высокими, но поскольку насыпь была очень большой, в своё время её делали, похоже, потомки строителей пирамид с родины слонов – кроны деревьев растущих справа поднимались примерно до уровня моих глаз. Очень интересное зрелище. И почему я здесь раньше не ходил? Я снова вытащил мыльницу и сделал ещё несколько кадров «на память». Любуясь природой по сторонам, я двинулся дальше, по ровной, как уровень, убегающей вдаль стреле дамбы. Именно дамбы, так как очень скоро «берега» по обе стороны насыпи начали подниматься и выравниваться, а заболоченность по разные её стороны то исчезать, то усиливаться. Теперь пробираться стало довольно трудно, а порой и вовсе невозможно. Насыпь вся заросла берёзками, осинками и ещё какими-то неизвестными кустами. Обходить аномалии стало сложно. В нескольких местах её элементарно размыло протоками от дождя. Болото справа перетекало в болото слева и наоборот. Пройдя ещё небольшой участок, я уткнулся в обрыв. Раньше тут был небольшой, метра в три шириной, мост. Под ним текла крохотная речушка. Моста уже давно не было и, хотя железнодорожный путь продолжался с другой стороны, пройти дальше было уже нельзя.

Я спустился в лес и пошел искать тропку, ведущую в направлении бывшей заставы, которая судя по карте, должна быть неподалёку. Места тут хоть и дикие, но всё-таки не безлюдные. Вот и пулемёт где-то рядом заработал, отметил я про себя и остановился. Усталость бессонных суток сказывалась, и последние час-два я шел почти на автопилоте. Пулемет! Отчетливо слышно, как где-то недалеко работает крупнокалиберный, наверняка станковый пулемет, отрабатывая по пять-семь выстрелов: -Ту-Ду-Ту-Ту, Ту-Ду-Ту… Ответных выстрелов ему не вторило. Люди против зверей? Что-то приключилось у заставы «чистого неба»? Один раз я уже опоздал и беднягу разорвали собаки. Мне хотелось успеть и помочь тому, кто сейчас отстреливался из пулемета.

Я поспешил выбраться из леса, направляясь, по звуку выстрелов. Физическая усталость вновь исчезла. Хотя соображал я в то время с трудом. Лес вокруг был редким, но сухостоя почти не было. Почва под ногами была твёрдой и не заросшей ни кустарником, ни травой. Какой-то мелкий папоротник и мелкие аномальные кактусы, больше напоминавшие огурцы, разлетающиеся от ударов берцами. Я перепрыгнул через ручеёк, перескочил через поваленный ствол березы, чуть не упал. Решил, что сейчас самое время скинуть рюкзак. Вытащил винтовку, выдернул из кармана рюкзака пару дополнительных подствольных гранат, запихнул их в карманы, и решил было бежать дальше, но тут подсознание решило вернуть меня к действительности. Поднимая взгляд от сложенного у березы рюкзака, в узоре её коры мне почудилась какая-то страшная чертова рожа. Я проморгал глазами и ещё раз взглянул на торчащий вместо носа сучок – показалось…Но этого момента замешательства оказалось достаточным, чтобы я пришел в себя и сообразил, что не дело бросаться так - неизвестно куда. Я закинул дробовик за спину, перехватил винтовку и, запрыгнув на ствол поваленной берёзы полез к её кроне - туда где она зацепилась своими ветвями за соседние сосны. С высоты я хотел разглядеть, кто стреляет и что там происходит, на болоте. А я был уже у его края.

Береза упала уже давно, вероятно её подгнившие корни, а стояла она у самого края заболоченного участка, не выдержали сильного порыва ветра. Падая, её ствол попал между двумя небольшими соснами и её заклинило. Без рюкзака я лихо пропрыгал к её макушке, что возвышалась на пару метров над землей. Этого оказалось достаточно, чтобы созерцать окрестности. Расчехлив оптику, я пригляделся. Метрах в пятиста от меня, на вбитых в болотную воду сваях, возвышалась эстакада. Ползла она через болото и уходила куда-то в заросли. Ближе к ним, эстакада расширялась, над этим местом был сооружен небольшой навес, под которым были установлены металлические щиты. За ними и располагался станковый пулемет. А стреляли из него по стае прыгающей вокруг химер. Я пригляделся и стал считать: раз, два, три… одна из химер вспыхнула ярким синим огнём, раздался гром… поправка, подумал я, электрохимер. Больше двух дюжин на один пулемет… Шансов нет…

Химера – довольно опасная, но к счастью, очень редкая тварь. Размером с молодого бычка, в бронированной шкуре со скелетом из очень твердых костей. Все жизненно-важные органы продублированы. Очень быстрая регенерация. Идеальное зрение, слух, обоняние. Активный, преимущественно сумеречный и ночной хищник. Быстро бегает, высоко прыгает. А электрохимера унаследовала для себя еще возможности электрического ската. Вернее она является активным переносчиком аномалии класса «Электра» и может произвольно её активировать без вреда для себя и своих сородичей.

Откуда их тут столько взялось? Нет, у пулеметчиков нет шансов. Пока они держатся только из-за того что располагаются на возвышении, а химеры прыгают по воде внизу. Если химер отогнать в сторону, подальше от пулемета, они, конечно смогут их перестрелять, но в близи – шансов нет.

Я осмотрелся вокруг. До пулемета 500 метров – дальше, чем я могу выстрелить из подствольника, но пулей достать можно. Я спрыгнул с березы и подошел к соседней высокой сосне. Повесил автомат за спину, снял с пояса веревку и закинул её на ближайший сук: -я не загадываю на перёд, кто тут кого, переживёт, - полез на дерево.

Можно сказать, я устроился идеально. Толстенная, высокая сосна, такую не свалишь. Великолепный обзор. Вполне удобный сучок. Я подтянул веревку и привязал себя к сосне, будут трясти – не свалюсь. Потом достал из разгрузки «липучку» и примотал винтовку к руке. Теперь и она не потеряется.

Сначала мне надо привлечь внимание к себе, я выстрелил из подствольника в направлении пулемёта, – пусть знают что они тут не одни. Вдалеке раздался взрыв, в небо взлетел фонтан брызг, ила и водорослей.

-Ту-Ду, -Ту-Ду-Ду, -Ту-Ду-Ту-Ту, -Ту-Ду – пулемет пропел в ответ мне кусочек футбольного марша…

-Юмористы… Есть контакт!

Я перезарядил подствольник и прицелился. В обойме у меня бронебойные, я переключился на одиночную стрельбу – сейчас мы им поубавим прыти, вот только бы попасть...

Прицел, поправка на авось, выстрел. Синяя вспышка электроразряда – значит попал…

Ещё один – мимо… Ещё один – снова в молоко…

Они хоть и бегают, но далеко. Из двадцати выстрелов всего два попадания… Поближе бы их. А то патронов маловато, и всего два подствольных выстрела.

Я заорал привлекая внимания: -Эй, ко мне! –Цыпа, цыпа, цыпа!!! –Кис-кис-кис!!! Идите сюда! Вас тут обед ждёт!!!

На меня не обращали внимания. Ещё один выстрел из подствольника. Зверюги носятся кругами, но близко в мою сторону не подходят. Мне удалось хорошенько прицелиться по нескольким остановившимся тварям, и, отстреляв ещё с десяток патронов, попасть ещё три раза. Пулемет тоже сбавил темп, но успел обездвижить четырёх. Я тем временем пытался отыскать в, каком кармане у меня должен лежать свисток. Нашел его, и, что есть силы, подул. Вероятно, слух у химер к ультразвуковым колебаниям гораздо острее, чем к спектру обычного человеческого голоса. Сразу штук пять тварей поскакали в мою сторону. Я прицелился.

-Один – разряд молнии, два, три, четыре… - четыре попадания и одна химера замерла черным холмиком… Отлично.

-Пять, щелчок… - пустая обойма. После первого попадания в электрохимеру происходит непроизвольная активация её «электры» – разряд бьёт метра на два три, а затем для повторного удара ей нужна «перезарядка». У каждой твари это происходит по-разному. У кого-то на регенерацию уходит минута, у кого-то больше. Да и сила удара у всех разная. Я сменил магазины. К этому моменту четыре исчадия ада бегали внизу, под деревом. Я прицелился в дальнюю. Выстрелил. Раздался звук разряда. Запахло озоном… Чёрт! Чёрт-Чёрт-Чёрт!!! Она была рядом с поваленной березой. Рядом с рюкзаком… Писец всему, что было там внутри, кроме разве что артефактов. Даже спальник наверное сплавился… Не говоря уже радиостанции и флэшках с фотографиями…

Всё как-то стало спокойно и равнодушно. Я ещё раз прицелился, вздохнул, выдохнул, пять раз нажал на курок и внизу неподвижно застыла ещё одна тушка.

С переменным успехом я отстрелял весь рожок. Пулемет за спиной тоже заливался во-всю. Я посмотрел в его сторону. Все химеры направились ко мне. Пулеметчики пытались бить им в спину… что-ж…

Кто вообще знает, зачем мы тут живём? Жалко конечно, хорошие были фотки, только ведь и смотреть их, похоже снаружи-то уже некому… А тут… такие твари – вот они в живую, без всяких фоток – выходи и смотри…, я улыбнулся, вспомнив анекдот про апостола Петра и смысл жизни инженера Петрова:

– Так зачем же я жил?

– Ну… Вот ты поезд «Москва-Адлер», в девятьсот-затёртом году, помнишь?

– Помню?

– А помнишь ты там в вагон ресторан ходил, и девушку красивую встретил?

– Помню?

– А она тебя попросила соль передать?

– Ну и что?

– Ну вот и всё!...

Возможно, и я свою солонку тоже уже передал? Я пытался отлепить от предплечья ремень, ставшей ненужной, пустой винтовки. Потом повесил её за спину, достал дробовик и тоже прикрутил его к руке. К этому моменту под деревом химер было уже шестеро. Не сильно раздумывая, я прицелился и выстрелил. Раздался гром и синяя вспышка поглотила весь мир вокруг…

Глава 6 - Жертва

В доме не было никого, если не считать четырёх комплектов одежды и амуниции у потухшего очага. Похоже тут случилась такая же история как и на территории Долга. Были люди и вдруг их не стало... Я поёжился. Выбора у меня не было. Пережду утро и день, а к вечеру двинусь на кордон.

Я вышел во двор, притащил внутрь рюкзак, затворил дверь. Надо просушить вещи. Новомодная «синтетика» почти не впитывает воду, достаточно повесить её на веревке и вода сольется лужей на пол, а одежда станет снова сухой и теплой. С обувью сложнее, но не на много. С появлением зоны, а точнее с появлением её артефактов, электричество стало тут почти дармовым. Вот есть, казалось бы, обычный «камушек», а поднесешь его к соответствующим приборам – и они зарегистрируют, как вокруг него пульсирует электромагнитное поле. Обмотай «камушек» проволокой – и вот у тебя источник переменного тока. Добавь схему управления – и сможешь запитывать от него хоть фонарик, хоть наладонник. Замкнешь эту проволоку – получишь грелку или кипятильник. Одна загвоздка – чем дальше от центра зоны, тем слабее такая батарейка. А во внешнем мире она и впрямь становится обычным камнем. В общем-то, в каждом «КПК» встроена такая батарейка, не говоря уже о фонариках. Производство налажено и поставлено на поток. Вот для кипятильника батарейка нужна уже довольно большая. Но убедить себя, что таскать с собой лишний килограмм, зато не нуждаться в дровах, газе или солярке, а также обрести способности быть, когда нужно, в тепле и сухой одежде – не так сложно…

Наличие таких артефактов привело к большому конфликту и в зоне и во внешнем мире. Одни хотели построить внутри зоны генераторы и протянуть во внешний мир высоковольтные ЛЭП. Другие считали, что это может стать концом нефтегазовой эпохи и концом человечества в целом, и всячески этому препятствовали. Кто-то говорил, что зона должна снабжать только Украину, на чьей территории она располагалась, другие считали, что это общемировое достояние, а Украине, прежде чем брать новые кредиты на стройку, надо бы расплатиться по старым. В итоге одни псевдо-сталкеры пробивались в зону для проведения исследований, другие для проведения диверсий.

Сложно сказать, чем бы это всё закончилось, если бы кто-то из ученых, наконец, не доказал, что в «промышленных масштабах» в условиях неконтролируемой человеком активности зоны, электроэнергию производить, а точнее воровать у неё не получится. Человечество ещё «технологически не доросло» до возможности реализовать это. В итоге ажиотаж вокруг вечного источника электричества снизился, но до конца так и не пропал и периодически всплывал среди политиков всех стран, вероисповеданий и конфессий. Собственно он перерос в вопрос, кто должен контролировать Зону? Вновь вспомнились территориальные претензии со времен эпохи раннего неолита, кто и кому должен отдать Крым, Львов, что говорил Нострадамус о предсказаниях Ванги и зачем Володька сбрил усы... Все принялись делить шкуру неубитого медведя.

Но сейчас меня это волновало меньше всего. Я сварил себе ужин, перекусил, соорудил из остатков найденной мебели подпорку для двери, которая должна была развалиться при её открытии, уронив «погремушку» на пол. Потом залез на полати, в дальний угол, огородив себя от общей комнаты рюкзаком, положил рядом наготове дробовик и взведенный автомат. Расстелил пенку, а сам прислонился спиной к стене, закутался спальником и провалился в сон.

Что-то громыхнуло. Я открыл глаза. Передо мной было широкое, но пустое асфальтовое шоссе. Я стою у него посередине, на двойной сплошной, и смотрю на аллею из пальмовых деревьев убегающую вдаль. Сугробы грязного снега по краям дороги кровоточат черными ручейками воды, она сбегает на асфальт дорожного полотна и скрывается в щелях ливнёвок. Справа и слева, за пальмами по сторонам, высятся зубы многоэтажек, татуированные узором черных окон. Если не принимать во внимание диковинную растительность, это Калининский проспект. Обернулся назад – там Москва река, передо мной вдали должен быть Кремль. Сейчас ночь, но на улице светло. Пустынно. Город вымер. Нет света ни в окнах, ни в фонарях. Тяжелые тучи затянули небо. Я смотрю на облака. Они светятся розоватым светом, отражая ночную жизнь города…

-Ыш!

Стоп…

-Ыш, Ыыш!!!

Какую жизнь города? Внизу же нет никакого освещения, чтобы отражаться в облаках!

Вдруг в небе что-то вспыхнуло. Потом ещё раз и ещё.

-Ыш!

Какие-то красно-огненные полосы проносились по небу и в такт им, резко-очерченные тени быстро стали перебегать по проспекту. Низко, но очень громко, где-то завыла мощная сирена воздушной тревоги. Плавно повышая свой голос, она переросла в вой автомобильной сигнализации, так похожей на вой «погремушки».

Я вздрогнул и проснулся.

-Ыш – что-то опять негромко чихнуло …

Я поднес к лицу руку и взглянул на часы - четыре утра. Вроде ещё должно быть темно? А ведь точно! Точно!!! Когда я сегодня стоял на холме и смотрел на территорию вокруг, на небе не было отражения света от военного городка вне зоны! При такой облачности город вдали должен был светиться! А вместо этого было чуть заметное, какое-то равномерно бледное свечение по всему периметру.

-Ыш?

Черт! Рука потянулась к дробовику. Я вдруг осознал, что комната освещена светом костра, разожженного в центре комнаты, а на стенах пляшут тени с отблесками от его пламени. Внизу звучат человеческие голоса! Сам я лежал на полатях в углу, и меня не было заметно снизу, хотя и я не видел тех, кто там. Да и рюкзак своим мешком меня прикрывал. Медленно приближаясь к краю я прислушался к разговору. Говорил сухой, но очень уверенный в себе, мужской голос:

-Джейк, я думаю этого больше не должно повториться, но, черт возьми! Я же не мог иначе!

В ответ тишина, потом тот же голос продолжил.

-Вся жизнь была посвящена одной цели. Я гнался за ним, я хотел отомстить и наказать его. Все остальное отступило тогда на второй план и стало неважным. Там погибали мои друзья – те, с кем я рос, учился и вырос. Я убил свою мать… В тот момент я тоже был один… Я и он…

-Эйк! – снова раздался чей-то чихающий голос

-Да – неожиданно отозвался женский голос. Ты уже говорил нам. Ты тогда и встретил Джейка, но вынужден был убить и его тоже, позволив упасть в пропасть, ради достижения этой самой, своей цели…

-Не было этого, никто меня не убивал – возразил детский голос.

Я лежал на животе. Медленно просунул дробовик в щель между выступами внешних карманов рюкзака и пола, а сам, с другой его стороны, оставаясь в тени дымохода, выглянул вниз. Там было четверо людей и собака. Огонь горел в металлической бочке по центру комнаты. Два мужика, один крупнее другого, сидели по разные стороны костра, лицом друг к другу. С одной стороны между ними сидел ребёнок, держа на коленях раскрытую книжку, на развороте которой лежала алая роза, рядом с ним была собака, а с другой стороны, закутанная пледом, сидела женщина… афро-американка…

Я превратился в манекен и стал слушать.

-Было предсказание Оракула.

-Оракула или это были твои глюки? Мне тоже, бывало, многое мерещилось. Но это же не значит, что ты должен бросать все свои затеи и начинать выполнять чужие пророчества?

-Эдди, ты не понимаешь… Ещё в кристалле…

-Что, ты получил указания, как поступать ещё в кристалле? Да, да, конечно… - продолжил Эдди, - В конце концов, это ведь не имеет значения? Мы все самостоятельно решили пойти с тобой. Мы должны спасать миры, а что там говорят всякие «волшебники изумрудного города». Это все не имеет никакого значения. Да?

Воцарилась тишина.

Мальчишка взял в руки розу и стал её рассматривать – Миры… А как их много? И на всех из них просочилась гниль от разрушающейся башни? Я видел это, когда шел с тобой, видел, когда мы ехали в поезде, видел это когда…

Мужчина, не тот, кого звали Эдди, другой - резко встал и замер. Его руки метнулись к бедрам, на которых в двух кожаных кобурах было по револьверу. Наружу торчали рукоятки, с отполированными до блеска желтыми, по всей видимости деревянными, накладками.

-Опять призраки? – спросила женщина.

-Не пойму. Какой-то странный воющий звук. Тут кто-то есть…

-Да нет в этой пустыне никого, садись Стрелок[1].

Стрелок присел, и очень тихо произнёс: И всё-таки – Башня важнее… Все остальное ничто. Луч… Я готов принести в жертву любого, не только, Джек, тебя. Снова готов убить своего сына. Да. Даже порождать таких чудовищ как Мор… Я не хочу, что бы это повторялось. Не хочу! Но Башня… Ка… Снова и снова попадать в прошлое и убивать, убивать, убивать… Вытаскивать вас из параллельных миров и снова убивать…

Стрелок? Я задумался и повнимательней вгляделся в мужика с револьверами. Ничего не обычного, если не считать неподобающую, даже для предбанника зоны, одежду. И ещё у этого стрелка не было нескольких пальцев на руке. Как он стреляет такой рукой? Хотя калек в зоне больше чем крестьян, подорвавшихся на минных полях в Камбодже… Я снова взглянул вниз.

-Вы тоже слышите этот свист? - спросила негритянка.

-Червоточина? - Стрелок вытащил из кармана пригоршню револьверных патронов – держите. Затыкайте уши.

Все последовали его бредовому совету. Сам стрелок опять встал, вытащил неповрежденной рукой револьвер и очень отчетливо произнес – Вы, напыщенные идиоты, ориентированы на конечную цель, не верите, что вся прелесть в самом путешествии, а не в его завершении, сколько бы раз вам ни доказывали обратное. Цель – теперь ничто, важен сам путь.

Дальнейшее было для меня полной неожиданностью – Стрелок, с молниеносной быстротой проделал четыре выстрела. Четыре точных попадания в центр лба каждому из его собеседников, включая собаку.

-Долой сомнения, главное – это путь… -он нагнулся и поднял розу, выпавшую из рук убитого Джейка. Стрелок поднес её к лицу и с удовольствием втянул в себя воздух, наслаждаясь увядающим ароматом сорванного цветка.

Вой, тем временем становился всё сильнее. Я вжался в пол, готовый в любой момент выстрелить. Стрелок, наконец, отвел от лица руку с розой и посмотрел в мою сторону. Не дожидаясь пока его другая рука с пистолетом поднимется в позицию для стрельбы, я нажал на курок.

Раздался выстрел. Мир вокруг на мгновение погрузился в смоляную черноту, а потом с адским рёвом окрасился белыми, красными и зелёными всполохами, порождаемыми упавшей «погремушкой». Я каким-то чудом смог развернуться, оттолкнуться ногами от рюкзака и отбросить себя назад к стене. Вжимаясь в угол, перезарядил ружье, не раздумывая еще раз выстрелил наугад и включил подствольный фонарик. Как там говорила моя бабушка - «лучше выстрелить, перезарядить и ещё раз выстрелить, чем светить фонариком и спрашивать – кто там?». Я ждал.

Вокруг было темно. Никакого костра внизу. Из распахнутой двери пробивался слабый свет. Погремушка отработала активную фазу и теперь издавала легкое попискивание, валяясь на полу. На потолке отсвечивались красные огоньки от мигания её светодиодов. Лазерную подсветку она тоже отключила. Я перевернулся на корточки, подобрал автомат, соединив его вместе с дробовиком, и осторожно, вдоль стены, стал продвигаться к лестнице. Внизу не было ни стрелка, ни тел его друзей. Зато у выхода лежал с размозженной головой труп контролера. Шоу со стрелком, вероятно, было порождением морока. Не знаю, видел контролёр меня или нет, но один из моих выстрелов был крайне удачным – картечь нашла свою жертву…

Я поёжился и выругался. Поднял упавший на пол рюкзак и стал собирать вещи - надо отсюда сваливать побыстрее. Хотя, если подумать, логово контролера сейчас самое безопасное место. Если, конечно, у него нету жены…

Снаружи было морозно. На земле тонким покрывалом лежал снег и вокруг стало светло. Следы контролера вели к крайнему, второму уцелевшему в деревне дому. Что было бы, если бы я стал проверять вчера и его? Может быть живым я бы и не ушел. Кто знает? И сейчас, я его тоже не буду проверять. Я вытащил труп твари за ноги на улицу и закрыл за собой дверь. Домик ещё может кому-нибудь пригодиться. Сейчас лучше скорее попасть к выходу из зоны. Спать я что-то больше не хочу, а торчать, в моём положении тут, тоже особого смысла нет. Я прилепил липучкой детектор аномалий к дробовику вместо бокового патронташа и пошел вперёд, как я думал, готовый ко всяким неожиданностям.

Первым сюрпризом для меня оказался железнодорожный переезд. Ни то, что бы его никто и никогда, не видел раньше пустым – там военные всегда устраивали блокпост – отстреливали монстров и собирали мзду со сталкеров за проход. К безлюдности я был готов. Я не был готов к тому, что тяжеленые, многоосные вагоны, уже давно ставшие элементами ландшафта теперь были сброшены на землю. Землетрясением их так швырнуло? Быть такого не может…

Я поднялся на насыпь, чтобы осмотреть окрестности. Внизу расстилался красивый, белый пейзаж. К несчастью, там где раньше был кордон новичков теперь высились какие-то странные развалины, по всей видимости в части домов был пожар и они почти целиком и полностью сгорели, а оставшиеся просто развалились, как будто от урагана. Деревья по эту сторону переезда почти все были повалены. Какое-то «цунами» пришло со стороны внешнего мира и, дойдя до железнодорожной насыпи, разбилось об неё как о волнорез, сбросив вагоны вниз?

Я спустился и, обходя деревню стороной, пошел в направлении старой военной проходной. Здания бывшей военной базы тоже выглядели плачевно. Разбитые окна, поваленные ворота, забор, разломанный упавшими деревьями, лежащий на боку БТР. Я прошел мимо, не заходя внутрь, снова вышел на асфальтовую дорогу и пошел прочь из зоны.

Передо мной было большое поле без застроек. Дорога шла почти прямо. Когда то граница Зоны проходила по этому месту, и военные сделали тут большую сигнальную полосу, почти как у нас, где-нибудь в Оренбургской области. Только там Россия отгораживалась от Казахстана, а тут Украина от монстров. Изначально вообще хотели тут построить «стену», на подобие израильской, но когда посчитали сколько это будет стоить, решили что дешевле все сломать, разровнять, и в итоге получить идеально просматриваемую и простреливаемую «поляну». Армейские приступили к выполнению, но не успели замкнуть кольцо. Зона, внезапно, расширила свои границы, и власти решили обойтись обычным забором уже в новом месте.

Я шёл, шёл и шёл… Второй раз у меня родилось чувство, что я попал в пространственный пузырь и шагаю по кругу. Навигатором пользоваться тут было бесполезно. Опорных вышек за периметром не было, в итоге он показывал, что «твоя точка» уперлась в границу карты и больше не двигается. Создавалось впечатление, что ты в компьютерной игре, обнаружив ошибку в коде, вышел через неё за границу локации - идёшь, идёшь, идёшь, а мир вокруг тебя серый и никак не меняется, так как карта в игре для этого места не прорисована. Не хватало только «конца мира» и бесконечного падения. Но и этой, визуальной неопределенности для реальности оказалось мало - идти с каждым шагом становилось всё труднее и труднее. Как будто ты спишь, а тебе снится что надо бежать, но ноги не слушаются тебя. Но ты всё равно идёшь, идёшь и идёшь. Всё что тебе доступно – это сверяться по часам - сколько прошло времени, и по дороге под ногами - проверять направление. А двигаться становится все сложнее и сложнее.

Я остановился отдышаться и заметил, что звук, который я принимал за шум в ушах, исходит вовсе не «из ушей». Точный его источник определить было нельзя, казалось звенит сам воздух и земля. Я посмотрел на руки – их движение по воздуху сопровождалось опалесцирующим свечением. Как странно. Я вроде не сплю? Где-то я это видел и слышал…Я прошел ещё несколько шагов вперед – звук усилился. Ещё немного вперед – звук явно становился громче, идти становилось тяжелее, свечение ярче. Через какое-то время я засветился уже весь, вне зависимости от того, двигаюсь или нет. Детектор аномалий молчал. Дозиметр показывал чуть заметный фон. Я продолжил путь вперед, продираясь сквозь молочный, световой кисель.

Шаг, ещё один, ещё… свечение начало гаснуть, звон в ушах стихать, но взамен ему начал верещать счётчик Гейгера.

Шаг, ещё один, ещё…. Идти становилось всё легче и легче. Звона почти не осталось, как и свечения при движении. Но дозиметр надрывался как сумасшедший, треск перешел в постоянное шипение, зажглась красная лампочка тревоги. Оставаться тут без защиты равносильно самоубийству. Я остановился, вытащил со спины винтовку и посмотрел в оптический прицел как в подзорную трубу на то, куда должна вести дорога.

Дороги под ногами не было. Земля вокруг была выжжена и оплавлена. Не было впереди ни нового блокпоста, ни военного городка. Голое поле повсюду, куда мог проникнуть взгляд. Я обернулся. Там где начиналась Зона, на её границе, из земли к небу поднималось еле заметное белое, опалесцирующее свечение… И я вспомнил: «Грави» и «Камертон», два артефакта найденные на базе «Долга». Тогда они, при соединении друг с другом, каким-то образом блокировали радиационное излучение вокруг. Отклоняли ли они гамма частицы, поглощали или тормозили их, что там и как происходило можно только догадываться, но тут, похоже, было тоже самое – тот же звон, то же свечение. Зона, по своему периметру, защищала себя от радиации во внешнем мире. Абзац… Это объясняло многое. И землетрясение, и поваленные деревья, и пожары… и тишину в эфире… Я никогда не видел ядерные взрывы, но сейчас, я готов был поклясться, где-то тут, рядом долбанула какая-то атомная бомба.

Что это могло быть?… Положим, фактически война на Украине идет уже давно, но переросла ли она в настолько активную фазу? Может они по кому-нибудь стреляли, и как обычно промахнулись? Или долбанули что-то такое, что пёрло из зоны? И где весь народ внутри зоны? Или я заигрался в игрушку и сплю? «И куда-это подевался мой воздушный шарик?…»

Я посмотрел на верещащий дозиметр. Нет, похоже не сплю. Но дальше мне идти нельзя. Если кто сейчас и знает ответы на эти вопросы, так это ученые в бункерах. Если выжил охранник склада «Долга», то они, ученые, уж точно должны быть целы.

Ещё немного постояв, я вытащил из разгрузки свою «мыльницу» - небольшой, запасной фотоаппарат, сделал несколько кадров того, что когда-то было внешним миром – Кому рассказать, не поверят! Развернулся и неторопливо зашагал в светящийся туман, обратно в Зону…

---

[1] Имеется в виду Стрелок из «Темной башни» Стивена Кинга.

Глава 5 - Пустота

Лагерь «Долга» оказался безлюден. После его осмотра на душе стало тяжело и холодно. Случилось что-то такое, что не должно было случиться. Мрачные мысли усиливались внезапной ноябрьской погодой под серым, тяжелым и низким небом. Сырой, холодный воздух «середины лета» не придавал оптимизма. Пар идёт от дыхания, пальцы костенеют от прикосновений к холодной оружейной стали. Ни одного живого человека вокруг. Пустые койки в осиротевших каморках, не доигранные карты, недопитые кружки с чаем, подгоревшие котелки над остывшими углями. Кочками разбросанная амуниция и одежда, словно последнее свидетельство передвижения их владельцев.

О том, что произошло, думать не получалось. Мысль наталкивалась на туманную стену и начинала бродить по кругу: охота, возвращение, землетрясение, ветер, вмятины от пуль в запертых вагончиках, снег без следов, дурацкие сны… И всё по новой.

В штабе удалось, таки разыскать сервер, хранящий записи видео наблюдений. Камер было несколько и все они исправно работали, сделанные видеозаписи сохранились. Но пользы от их просмотра почти никакой не было. Во всём лагере пять дней назад шла обычная жизнь. Потом вдруг, без видимых причин, началась хаотичная беготня. Кто-то хватался руками за лицо и срывал с себя каски и одежду, кто-то убегал внутрь помещений, кто-то выбегал на шум криков наружу. Началась стрельба. Кто и в кого стрелял было не понять. Случайный выстрел, ответ на случайный выстрел, или стрельба во всё подряд от боли… люди падали и больше не вставали. Все было странным и непонятным. И ещё создавалось ощущение, что запись была выполнена не цифровой камерой высокого разрешения, а каким-то старым кассетным магнитофоном. На изображении присутствовало какое-то мутиво и рассинхронизация. Земля «шевелилась пластами», на экране было много шумов, по картинке пробегали непонятные помехи. Потом начался дождь, качество изображения стало ещё хуже, хотя в то время различать уже было почти нечего – картинка обездвижилась. До самого вчерашнего снегопада никаких изменений кроме пролетавших бабочек или мотыльков камера не зафиксировала.

Злостно мародерствовать по лагерю я не стал. Если у кого-то и было что-то ценное – оно было заперто где-то в ящиках и сейфах или заныкано по тайникам. Собирать ключи и подбирать их под замки не возникло даже мысли. Я долго смотрел на укороченную 20миллиметровую винтовку NTW-20, слишком велик был соблазн завладеть ею, но не хотелось её тащить. Висела она на стене, на самом видном месте в штабе. Комплектовалась осколочно-фугасными патронами, способными пробить стену в четыре кирпича и разорваться внутри, покрошив там всех в порошок. Идеальное средство борьбы с крупными мутантами и прочими химерами, но… против внезапно появившегося монстра, если только не использовать её как дубинку, она бесполезна, а если понадобится кого-то выследить – я теперь знаю где её взять. Как говорил один мой знакомый писатель - если мне платят за слова, то зачем все делать правильно с первого раза? Подумав немного я, решил, что всё-таки возьму её - в пустом лагере она больше никому не нужна. В итоге я завернул её в ветошь и полиэтилен, поплотнее заклеил валявшемся на столе скотчем и схоронил у проходных северного блокпоста. Оружие тяжелое и тащить его сейчас с собой было нелогично, тем более что я собирался покинуть зону. Но, глядя на пустой лагерь, подумалось, случиться может всякое…

Вернувшись в арсенал я собрал вещи и решил, не теряя времени, отправится в сторону кордона. Перед уходом осталось сделать ещё одно дело. Я взял радиостанцию и вышел во двор. Размотал моток проволоки и соорудил импровизированную антенну. Мне надо договориться о встрече и выходе. Спустя полчаса безуспешных трудов моё сердце ёкнуло в пятки. В эфире была мёртвая тишина. Ни одной радиостанции. Везде белый шум. Такого не могло быть.

Вытащив КПК, я посмотрел на карту. Никого. Достал новый, из найденной заначки, наладонник, подключил аккумулятор и включил его. Дождался загрузки, коммуникатор был не заперт и не привязан к владельцу. Хорошо. Карта? Тоже никого. Попробуем войти в сеть. Я настроил прибор на снятие биометрических показателей, провел замеры. Теперь нужно перезагрузить устройство. Выключение, включение и вуаля… бобик сдох. Те же симптомы, что у моего и у ещё целой кучи новых КПК, сваленных в углу стола. Если это не вирус, то я олень Санты Клауса. Вот только вылечить его, похоже, никто так и не смог. На старые КПК это не распространяется? Я произвел реактивацию старого наладонника и перезагрузил его. Он честно перезагрузился и продолжил работать. Хитро. Вопрос - кому понадобилось вырубать новые устройства, как, и зачем? Судя по куче «чермета» это произошло за несколько дней до апокалипсиса, но после моего ухода.

«Вжжж» - завыл КПК… почта пришла. В отличие от радиостанции, сеть зоны всё ещё работала. Значит дело не в эфирных помехах. Что там? С десяток совсем старых сообщений. Ага… Есть сообщение о компьютерном вирусе «Закладка в загрузчике- в  BIOSе почти всех КПК - выводит его из строя при использовании кастомных прошивок, НЕ ПЕРЕЗАГРУЖАЙТЕ УСТРОЙСТВА. На оригинальных прошивках возможно удаленное управление и воровство данных. Лечение ищем. Меняем на старые модели, недорого». Вот оно что… А какие ещё новости меня порадуют? «Украинское народное ополчение призывает всех сталкеров встать на защиту свободы нашей родины. Вас ждут снаружи! Победа будет за нами»…. Ага, очередная порция агитации.

«Україна кличе своїх синів на перемогу! Переможемо загарбників! Все на бій з агресією» Ага… щаз! Судя по фотографиям разрушенных, сожженных напалмом и пострадавших от артобстрелов домов Украины, у нас тут сейчас спокойней чем снаружи. Может ну его нафиг, остаться тут? Но всё же, собрав вещи, я шагнул за порог в ночь…

Шлось на удивление легко. Путь был знакомым, невидимых аномалий по ходу движения не было. Можно было идти по асфальтовой дороге почти обычным, быстрым шагом. За что я люблю ночь и дождь – это за то, что можно видеть аномалии, которые ясным днём остаются незаметными и для многих могут стать фатальными. Часть физических аномалий агрессивно к любому веществу. Попади в иную человек – его разорвет на куски, в другую убьет электричеством, в третьей сгоришь живьём. А вот ночью, без лишних отвлекающих факторов, капельки дождя проявляют аномалии в полной красе. «Карусель» создает вокруг себя отчетливо видимый столб-цилиндр из капелек. «Трамплин», хоть и не активируется малым весом и объемом дождя, однако сырая земля, листья и трава в том месте, где он располагается, начинают довольно сильно рябить, чего не бывает в обычных случаях. «Электра» создает вокруг себя туманное, паровое «ультразвуковое увлажнение воздуха». Ещё красивее парит «Жарка». В различных аномалиях в это время можно наблюдать свечение, преломление или отражение лучей от фонарика, услышать шипение. Самые коварные ловушки можно заметить, если периодически оглядывать свой путь в прибор ночного видения. То, что не видит обычный глаз, заметит электронный. Главное успеть среагировать. Обычно человек идет не так быстро, как летит вертолёт или едет машина, поэтому почти всегда можно успеть остановиться, отойти назад или отклониться в сторону. Конечно, если успеешь различить, что аномалия по ходу твоего движения начинает активироваться. Кто-то любит для дополнительной стимуляции-активации бросать вперед камушки или какую-нибудь гайку на веревочке, кто-то пользуется длинной удочкой, «ощупывая» ей пространство, есть даже лозоходцы, которые умеют находить путь «мистическим» способом. Методик много, каждый старается придумать что-то своё и использует разные способы в разных ситуациях. Для совсем ленивых экстремалов существуют электронные сканеры аномалий. Но пока аномалия спит, у тебя все равно нет гарантии что он её определит, а когда ты в неё вступишь – пиликать будет уже поздно.

Я уверенно шагал в сторону кордона, не очень напрягаясь исследованием дороги. Стараясь успокоить нервы от внезапной пустоты вокруг, я начал негромко петь песни.

Я хату покинул, пошел воевать,

Чтоб землю в Гренаде крестьянам отдать.

Прощайте, родные, прощайте, друзья –

Гренада, Гренада, Гренада моя[1]

Мне захотелось с кем-нибудь встретиться. Может какой-то выживший сталкер меня услышит, а я наделся, что в ситуации, когда все исчезли, в меня не будут стрелять. Либо наоборот, какое-нибудь чудовище решит на меня напасть и даст мне возможность разрядить свои эмоции. Дробовик я держал наготове. Хотя моя практика фотоохотника последних лет показывала – никто, из тут возможно присутствующих, не нападет. Большой приток оружия и периодический отстрел сделал большинство монстров осторожными. Собаки, кабаны, плоти и им подобные нападают когда охотятся, либо защищают или расширяют свою территорию. Я иду по легко простреливаемой дороге, между районами сильно населенными людьми. И я проявляю неестественное обычному сталкеру поведение. Зачатки интеллекта у монстров говорят им о том, что я могу выманивать их для отстрела. Они, в худшем случае, начнут выслеживать и нападут где-то потом. Агрессивных монстров, таких как снорки, кровососы или контролёры, я надеялся, тут нет, а прочих мой ор должен отшугнуть. Как говорила моя бабушка – я шаркаю тапками, потому что всегда лучше кота пнуть, чем наступить…

Никогда вы не найдете

В наших северных лесах

Длиннохвостых ягуаров

Броненосных черепах

Но в солнечной Бразилии

Бразилии моей

Такое изобилие

Невиданных зверей[2]

Я шел мимо заброшенных полей заросших вдоль дороги редкими кустами.

Увижу ли Бразилию

До старости моей

Вдали, справа должна быть свалка старого автотранспорта, потом будет редкий подлесок, дальше я должен выйти к свиноферме и железнодорожной насыпи, и только за ней будет деревня «новичков». Чуть подальше меня встретит первый, заброшенный кордон. Несколько лет назад, после очередного отключения и включения «выжигателя», зона решила показать, кто тут хозяин. Произошел сильный выброс, и она прибрала к себе ещё один большой кусок внешнего мира. Военные эвакуировали с блокпостов уцелевших бойцов и передвинули охранный периметр к новой границе. Сталкерам досталась к обжитию новая, десятикилометровая полоса, и ещё плюс пара часов ходьбы до выхода к новому кордону.

Но прошло мое детство, и юность прошла,

И я понял, не помню какого числа,

Что сгорят мои годы и вовсе дотла

Под пустые, как дым, разговоры.[3]

На всем моём пути, вдоль ключевых участков, обычно всегда дежурят солдаты или сталкеры и регулярно проводят чистки территории от животных и нежити. Человечество, в довольно короткий срок, успело почти полностью истребить многих животных в Африке, а тут всего лишь «пятно на карте еуропы». Если бы зона не рожала каждый выброс новых чудовищ, тут бы уже давно была пустыня.

Нам нет преград ни в море ни на суше,
Нам не страшны, ни льды, ни облака.
Пламя души своей, знамя страны своей
Мы пронесем через миры и века.[4]

Рассуждая подобным образом я поднялся на пригорок, за которым начинался путь на «свалку». Дождь прекратился, низкие тучи разогнал поднявшийся ветер. Среди высоких облаков проступила ущербная луна. Я остановился, прислушался. Что-то во всем казалось не так. Не понятно что, и непонятно в чем именно из «во всём».

Тот же лес, тот же воздух и та же вода,

Только он не вернулся из боя….[5]

То ли небо мне не голубое? Так ведь ночь. Мороз в это время тоже как-то не по сезону. А про то, что я внутри территории, где вся и всё аномальное лучше вообще не вспоминать без надобности. Текущая задача какая – добраться до блокпоста, не свернув себе шею в аномалии, суметь отстреляться от собак или кабанов, если нарвусь на них. По возможности не попасть под пулю каких-нибудь бандюгов, если такие ещё есть в зоне. Перед выходом на блокпост надо ещё раз попытаться связаться с ними по рации, если не смогу связаться -  попытаться с белым флагом выйти к военным и начать переговоры. Дальше, как получится, если удастся выбраться из зоны, надо будет ещё умудриться выбраться из Украины в Россию… Но это потом. Ух…

Улетим мы птицей в небо высоко, аж вон куда!

Различим там быль и небыль, а погода - не беда!

Прыгнем в горы, прыгнем в море, если надо - хоть куда!

Мы противнику - на горе, а погода - не беда!

Сколько же ещё?

Нам рукава повыше, да пояса потуже!

Мы выдержим с тобой, браток! Бывало хуже![6]

Я зашагал вниз по тропе. А ветер, нагоняя низкие тучи, снова принёс дождь, холод и погрузил мир во мрак ночи.

Я шел, шел и шел. Вырывая лучом фонарика причудливые тени, превращая притаившихся монстров в кусты, пеньки и ржавые остовы автомобилей я, казалось безуспешно, двигался вперед. Или стоял на месте? Дорога всё не кончалась. Мне казалось что я давно уже должен быть у железнодорожной насыпи. Сколько можно? Я уже исчерпал весь свой репертуар, из того, что смог вспомнить и хотел услышать, и повторял уже по третьему или четвёртому кругу:

Моряк, покрепче вяжи узлы,

Беда идёт по пятам,

Вода и ветер сегодня злы,

И зол, как чёрт, капитан.

Пусть волны вслед разевают рты,

Пусть стонет парус тугой,

О них навек позабудешь ты,

Когда придём мы домой[7]

Дождь снова перешел в снег. Дозиметр трещал как сумасшедший. Я был полностью сырой, ноги промокли, одежда и обувь стали тяжелыми, очень хотелось есть. По моим ощущениям я шел уже неделю. Я остановился. Говорят, есть такая аномалия – «снежный шар». Попадаешь в неё, и пространство замыкается вокруг тебя. Выйти из неё уже нельзя… Я достал КПК, взглянул на часы и карту. Базовые опорные станции исправно работали. Я шел всего три с половиной часа, мне оставалось пара километров до деревни перед свинофермой. Надо идти туда, залезть там в какой-нибудь дом и элементарно согреться и отдохнуть. Поправив рюкзак, я двинулся дальше. Молча. Сил хватало только чтобы не поскользнуться в лужах и следить за обстановкой, время от времени сверяясь с картой в навигаторе.

-там, прямо на дороге «Трамплин» - обходим его справа, бормотал я себе, -а тут сразу «Карусель» и «Электра» - лучше вообще их обойти стороной…. Я медленно, но верно шел к деревне. Никаких воображаемых скачков в начало пути. Никакого замкнутого пространства. И никого живого и видимого вокруг. Возможно, какой-нибудь такой же бедолага, прячется от дождя в деревне? Но показавшиеся впереди силуэты домов были абсолютно черны.

В деревне, если её ещё можно так назвать, оставалось всего два целых дома. Ещё пять представляли собой либо зияющие дыры в подполье, с трудом различимые на заросшем полынью остатке фундамента, либо горбами торчащих вверх печек и лежанок красного кирпича. Побелка и сажа на них давно были смыты дождем. Рыжие кирпичи были изъедены оспинами от пуль, местами оин вообще были выбиты или оплавлены. Дерево бревен и доски давно были растащены на дрова, а то, что не смогли растащить, превратились в труху и было съедено какими-то короедами, грибками и плесенью. Два уцелевших дома – по диагонали, в дальних сторонах деревни, использовались сталкерами как убежища и были в весьма сносном состоянии. За этим тут следили, подлатывали крыши, меняли в окнах стекла или пленку их заменяющую, не давали разрастись траве и кустам на подходах. Периодически сюда притаскивали канистры с отработанным маслом для печек. Так чтобы путник, в случае оказии, мог без труда отогреться. Совместными усилиями тут держали в порядке и колодец с водой. В таких деревнях, после очередной кровавой бойни между группировками было решено устроить нейтральную территорию.

Я медленно шел к ближайшему дому. Судя по тишине и темноте в деревне не было никого. Луч фонарика высвечивал блестящие от дождя бревна стен и ослеплял отражением от дырявых пленок вместо стекол, в темных углублениях рам-окон без наличников. Я скинул рюкзак, перевесил детектор аномалий в нагрудный карман. Сейчас надо осмотреться, не привел ли я кого на хвосте, не занял ли какой зверь опустевшие хаты, а потом уже лезть внутрь. Осторожно ступая, я обошел вокруг дома. Все чисто. Дверь в дом закрыта. Постучал прикладом, прислушался – тишина. Достав веревку, одну из самых необходимых любому сталкеру вещей, я привязал один её конец к ручке. Двери большинства лачуг, по неписанным тут правилам, всегда открывается наружу. Мало кто из безмозглых тварей способен открыть дверь потянув её на себя, сталкеру же в этом случае проще и быстрее, когда понадобится, покинуть дом. Снега в этой местности, почти не выпадает, поэтому заблокировать дверь навалившим за ночь сугробом не может. Более того, с чьей-то умной мысли сталкеры стали вбивать в нижнюю часть двери гвозди. Дверь открывается – гвозди чертят, как граблями, на земле полосы. Уходя, выровняй землю перед дверью и если кто-то проберется внутрь и закроется, то по следам снаружи это можно будет явно увидеть. Гарантии конечно же нет, но, береженого зона бережет. Так что – все двери наружу, а внутрь, обычно распахиваются только в бункерах, в которых искусственной атмосферой создается повышенное давление, тем самым выдувая наружу пыль в обычной обстановке и сильнее прижимая дверь к шлюзу в случае ЧП. Но у нас тут не бункер, а обычный деревенский дом. К тому же я уже бывал тут не раз.

Привязав тросик к ручке, я отошел в строну, присел на одно колено и потянув открыл дверь… Из дома на меня смотрела пустота, посветив внутрь фонариком, ничего аномального я не увидел. Остался последний тест. Я вынул из кармана «погремушку» - небольшой шарообразный предмет, внутри электрическая батарейка, простенькая электронная схема, моторчик с эксцентриком и несколько лазерных светодиодов с рассеивателями. Включаешь такую штуку, бросаешь и после падения она начинает вращаться, подпрыгивать, издавать очень сильный вой и вспышки света… Вещь, в общем-то, если не считать возможных инфарктов от неожиданности, абсолютно безопасная, однако способна выгнать зверя из его укрытия, что не раз помогало мне.

-Эй, есть кто живой внутри!? – крикнул я. Мне никто не ответил. –Ша гранату брошу! –Снова тишина. Я повернул полусферы «погремушки», включая её, и швырнул внутрь. Вскинул ружье. Внутри завыло и засверкало. С десяток летучих мышей выпорхнула из окна на чердаке. И больше никого. Я подождал с минуту, вспышки света погасли, вой сирены превратился в мерное пиканье – можно входить внутрь, в пустоту.

---

[1]Берковский Виктор - Гренада

[2] Татьяна и Сергей Никитины - На далекой Амазонке

[3] Татьяна и Сергей Никитины - Бричмула

[4]Д'Актиль А. - Марш энтузиастов

[5] Владимир Высоцкий - Он не вернулся из боя

[6] Николай Емелин - Рукава

[7]Городницкий Александр - Моряк, покрепче вяжи узлы